РУЗАЕВКА - ГОРОД ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ

 Александр Иванович Полежаев родился 30 августа (11 сентября) 1804 года (по другим данным - 1805 года). Он был внебрачным сыном помещика Леонтия   Николаевича Струйского (1784–1825) и «дворовой девки» Аграфены Федоровой (? – 1810). Точное место его рождения остается неизвестным. Скорее всего, речь  идет об одном из поместий Струйских в Саранском или Инсаровском уездах Пензенской губернии. По наиболее распространенной версии, местом рождения поэта  является село Рузаевка (ныне город, административный центр Рузаевского района Республики Мордовия).

В 1816-1820 годах А. И. Полежаев учился в пансионе при Московской губернской гимназии. В 1820-1826 годах он был вольнослушателем Словесного отделения Московского университета.

К периоду обучения в Московском университете относится начало поэтического творчества А. И. Полежаева. В 1825 году под воздействием «Евгения Онегина» А. С. Пушкина им была создана поэма «Сашка», содержавшая критику порядков в Московском университете и описание вольных нравов студенчества.

В 1826 году поэма А. И. Полежаева попала в руки императора Николая I, находившегося в Москве по случаю коронации. Монарх посчитал ее следствием «вредного направления образования юношества». Поэт был вызван в Кремль и был вынужден читать свое произведение вслух при императоре и министре народного просвещения. Николай I предложил автору «возможность военной службой очиститься».

В 1826 году по личному распоряжению императора А. И. Полежаев поступил унтер-офицером в Бутырский пехотный полк. В июне 1827 года он бежал из полка с целью добраться до Санкт-Петербурга и ходатайствовать об освобождении от воинской службы, однако был схвачен, возвращен в полк и отдан под суд (по другой версии поэт, «одумавшись», вернулся в полк сам). А. И. Полежаев был разжалован в рядовые без выслуги и лишен личного дворянства.

В 1828 году А. И. Полежаев был арестован за оскорбление фельдфебеля. Почти год он провел в кандалах на гауптвахте в подвале московских Спасских казарм, где написал стихотворение «Узник» («Арестант»), содержащее весьма резкие выпады против Николая I. «Во уважение весьма молодых лет» он избежал более серьезной ответственности и был переведен в Московский пехотный полк, с которым отправился на Кавказ. Поэт принимал участие в боевых действиях в Чечне и Дагестане. Кавказские мотивы занимают важное место в его лирике (две изданные анонимно по требованию цензуры поэмы - «Чир-Юрт» и «Эрпели»). Отличившись в походах, в 1831 году он вновь был произведен в унтер-офицеры.

В январе 1833 года А. И. Полежаев вместе с полком выступил с Кавказа в Центральную Россию. В течение года он находился на стоянке в Коврове. В сентябре 1833 года поэт был переведен в Тарутинский егерский полк, стоявший в Зарайске. В 1836-1837 годах вместе с частью полка нес караульную службу в Москве.

После перенесенного им телесного наказания и в результате обострения чахотки, подхваченной во время заключения на гауптвахте Спасских казарм, в сентябре 1837 года А. И. Полежаев был помещен в Лефортовский военный госпиталь. В декабре того же года он был произведен в офицеры (получил чин прапорщика).

А. И. Полежаев скончался 16 (28) января 1838 года в Лефортовском военном госпитале в Москве. Он был похоронен на Семеновском кладбище (могила не сохранилась).

Трагическая судьба поэта вызывала гнев и сочувствие А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Они видели в ней следствие подавления движения декабристов и усиления реакции. В то же время, уже в 1842 году В. Г. Белинский по случаю выхода в свет сборника стихов А. И. Полежаева высказал мнение, что в своих несчастьях он «мог обвинять только самого себя».

В советском литературоведении утвердился взгляд на А. И. Полежаева как на «жертву самодержавного произвола». Поэт, продолжавший традиции декабристской лирики, считался одним из предшественников русской революционно-демократической поэзии. А. И. Полежаеву были установлены памятники в Саранске (1940 и 1967) и Грозном (1950).

 

Струйский Николай Еремеевич

Струйские - старинный дворянский род. Первая хронологическая дата, установленная для своего рода Н. Е. Струйским - 1569 год, к которому он приурочивает жизнь некоего Василия Матвеевича Струйского. Это первое имя в генеалогии Струйских. («Из жизни и поэзии А. И. Полежаева», Е. А. Бобров).

Китаю Васильевичу, родоначальнику рода, в 1612 году были пожалованы земли на диком поле, где сейчас располагается село Шишкеево. Струйские имели владения в Москве, земли в Симбирской и Пензенской губерниях. Со второй половины XVIII века главной родовой усадьбой стало село Рузаевка.

Праправнук Китая Васильевича, Еремей Яковлевич, был надворным советником (1763). Его сын, Николай Еремеевич (1749-1796), прапраправнук Китая Васильевича, в 1763 году, в четырнадцать лет, после окончания Пажеского корпуса в городе Санкт-Петербурге, был принят кадетом бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка. После присяги сдал экзамен, на котором показал «... в знании часть арифметики и геометрию, прочертил несколько планов фортификации, також французского языка». В послужном списке Струйского Н. Е. имеется весьма лестная характеристика: «К службе прилежен и к оной охоту имеет. Должность свою исправляет добропорядочно, кондуита хорошего и к повышению достоин. Из дворян. За отцом имеет 290 душ. Холост». 23 февраля 1771 года Н. Струйский вышел в отставку гвардии прапорщиком, о чем получил абшид с собственноручной подписью императрицы: «Известно и ведомо да будет каждому, что лейб-гвардии нашей преображенского полка сержант Струйский служил, а 1771 года января в первый день по прошению... за беспорочную его службу гвардии прапорщиком, во свидетельство чего мы сей абшид собственною рукою подписали и государственной печатью укрепить повелели. Екатерина».

В 1772 году, по рекомендации Екатерины II, он заключил брак, с фрейлиной Императрицы, Александрой Петровной Озеровой (1754-1840), дочерью помещика Нижнеломовского уезда Пензенской губернии. Вскоре после свадьбы супруги совершили путешествие в Москву, где Н. Струйский заказал своему старому доброму приятелю, художнику Фёдору Рокотову, фамильные портреты. Два портрета молодоженов вошли в золотой фонд русской живописи.

1773–1775 гг. - крестьянская война, охватившая огромные территории и привлёкшая в ряды восставших несколько сотен тысяч человек, во главе с Емельяном Пугачёвым, уничтожила весь род Струйских. В это время Николай с супругой были в Москве, и в последствии он стал единственным наследником всех родовых владений. Подобное обстоятельство заставило отставного прапорщика действовать по-военному оперативно. Этот красавец аристократ возлюбил приинсарские чернозёмы, поймы, заливные луга и рыбные озёра, поэтому и сделал Рузаевку своей центральной усадьбой. Был Николай Еремеевич человеком начитанным и для своего времени весьма хорошо образованным: знал не только языки и древнюю мифологию, но и некоторые точные науки.

В 1775 году он сооружает дом-дворец по уже имевшемуся проекту знаменитого Растрелли. Усадьбу оградили от окружающих полей высоким земляным валом с караульными башнями. Фортификация служила отнюдь не для потехи – свежая память о Емельяне Пугачёве подчас всплывала кошмарными снами. По своей функциональности дом соответствовал рыцарскому замку.

В своём новом доме с зимним садом и оранжереей, богатой картинной галереей, с многочисленными комнатами и бальным залом, одетом в мрамор и бронзу, слоновую и черепаховую кость, чёрное дерево и карельскую берёзу, по роскоши не уступающим столичным дворцам, провёл отставной гвардейский прапорщик всю оставшуюся жизнь. Дом окружала зеркальная гладь проточных озер, утонувших в живописных рощах и замысловатых кустарниковых лабиринтах, оформленных Струйским Н. Е. по всем правилам садово-паркового искусства XVIII столетия. Дом был украшен картинами крепостного художника А. Зяблова, которого Н. Струйский отправил в Москву для обучения к своему другу Ф. Рокотову. Дарования крепостного художника были использованы помещиком для художественного архитектурного украшения дома-дворца и церкви. И. М. Долгоруков, вице-губернатор Пензенской губернии, русский поэт, писал: «В Рузаевке прекрасный сад, широкие дороги, везде чисто и опрятно. Дом огромный, в три этажа, строен из старинного кирпича, но по новейшим рисункам. В селении два храма, один старинный, в нём вся живопись иконная на итальянский вкус. Другая церковь выстроена с отличным великолепием: все стены одеты мрамором искусственным. Храм обширный, величественный, академики писали весь иконостас. Мало таких храмов видал я по городам... Думаю, что подобного нет во всей России. Красоте зодчества ответствует всё прочее: богатейшая утварь, ризница пышная, везде золото рассыпано нещадно...»

Он завел домашний театр, музицировал. В своем доме он обустроил богатейшую библиотеку, в которой имелись отечественные и зарубежные фолианты. Струйский имел домашний тир, куда в качестве мишеней иногда загоняли преступников, а гости развлекались тем, что убивали их наповал. С мужиками Н. Е. Струйский держался строго, баловать не давал, самолично вершил суд, по слухам, не брезговал пыточными затеями. Для сей цели держал целый штат мрачных молодцов, обладавших маленькими затылками, но искупавшими этот недостаток кулаками с добрый кочан капусты.

У Н. Струйского был уединенный круглый кабинет, расположенный на верхнем этаже, именуемый скромно, однако с достоинством — Парнас. В сие святилище муз вход был закрыт не только прислуге, но и домочадцам. «Не должно метать бисер свиньям», — любил повторять хозяин Рузаевки. Допускалась сюда изредка его старшая дочь, «любезная Маргаритушка». Одним из счастливцев оказался князь Иван Михайлович Долгорукий, ныне всеми забытый поэт восемнадцатого века: «Когда я посетил его на вышеописанном Парнасе, — писал князь, — то, приметя пыль везде большую и большой беспорядок в уборе, ибо рядом с сургучом брошен был перстень алмазный, возле большой рюмки стоял поношенный башмак, спросил я его о причине, и он дал мне самую мудреную. Пыль, сказал он, есть мой страж, ибо по ней увижу тотчас, не был ли кто у меня и что он трогал».

В 1783 году Екатерина издаёт Указ «О вольных типографиях», в связи с чем в 1792 году Николай Еремеевич Струйский устраивает в своём поместье типографию, в которой выпускались изящные издания, прославившиеся на всю Европу. Не жалея ни средств, ни времени, он выписал из-за границы лучшие сорта бумаги, оригинальные шрифты, типографские станки. На него работали ведущие граверы и рисовальщики того времени: Набгольц, Шенберг, Скородумов. Специально обученные крепостные делали роскошные переплеты с золотой вязью тисненых букв. Изданные Струйским книги становились произведениями искусства: фолианты печатались на атласе или александрийской клееной бумаге, страницы украшали виньетки и рисунки. Эти тома давали повод просвещенной императрице Екатерине Великой, которой Струйский регулярно отсылал экземпляры своей продукции, похваляться перед знатными иностранцами - видите, какие шедевры печатают у меня даже в захолустье.

За заслуги в книгоиздательстве Струйский был жалован драгоценными бриллиантовыми перстнями. Особое внимание он уделял оптике, желая поставить ее на службу книжному делу, что приводило к парадоксальным выводам: «Многие сочинения наших авторов теряют своей цены от того только, что листы не по правилам оптики обрезаны, что голос от этого, ожидает продолжение речи там, где переход ее прерывается; и от этой нескладности тона теряется сила мысли сочинителя».

В сентябре 1796 года вступил в силу именной указ Екатерины II «Об ограничении свободы книгопечатания и ввоза иностранных книг». Распоряжение фактически отменило действие «Указа о вольных типографиях», ужесточило цензуру и ввело репрессивные меры за распространение изданий без ее разрешения. Тем не менее, типография Струйского продолжала работать.

В 1796 году умирает Императрица. Получив известие о кончине обожаемой им Екатерины II, Струйский занемог, слег горячкой, у него отнялся язык, и в несколько дней он преставился. Типографское оборудование, переплетные машины после смерти издателя попали в Симбирское губернское управление, где они более полувека использовались при печатании местных губернских ведомостей и книг.